115 лет российскому парламентаризму, первой Государственной Думе

Взгляд старообрядца на парламентские традиции России

Грядут выборы в Государственную Думу Российской Федерации, однако немногие помнят, что в этом году исполняется 115 лет созыву первой Государственной Думы. Большое значение в возникновении русского парламентаризма имело влияние старообрядческой идеологии и видных представителей старообрядчества.

От Народного вече до Земского собора

Бытует мнение, что русский народ веками жил в условиях единовластия, самодержавия или абсолютизма. Однако это не так. Институты демократического общества сформировались в русском обществе с незапамятных времен. В этой связи заслуживает внимание опыт прямой демократии и выборов в древней и средневековой Руси, выраженный в традициях народного собрания старшего города — веча (от славянского вѣтъ — совет).

115 лет российскому парламентаризму, первой Государственной Думе — Народное вече

Традиция народного правления, как историческая форма прямой демократии, была распространена во всех славянских землях и имела глубокие социальные и культурные корни.

Византийский исследователь Прокопий Кесарийский еще писал:

«Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и потому у них счастье и несчастье в жизни считается общим делом».

Народное вече принимало самые важные решения в жизни, такие как избрание, оценка деятельности и даже низложение князя. На народном вече могли решаться вопросы доверия церковным иерархам, назначались посадники (своего рода главы исполнительной власти), военного бюджета, а также мира и войны.

Историк И. Купрач отмечает:

«Народное собрание — вече принимало участие практически во всех сферах общественной жизни города-государства, хотя на практике это происходило именно по мере необходимости. Но и древнерусская знать не обладала соответствующими рычагами для подчинения народного собрания своей воле, и была не в силах саботировать решения веча».

По мере централизации и укрепления княжеской власти роль народного вече стала уменьшаться, укрепление сословий вызывали новые формы управления в виде сословной демократии и появления так называемых Земских соборов.

Институт Земских соборов действовал с середины XVI и до конца XVII веков. Золотой эпохой Земских соборов можно назвать рубеж этих веков. В это время на соборах выбирались цари — Федор Иоаннович, Борис Годунов, Василий Шуйский, Михаил Романов, а также принимались другие решения государственного характера.

Расцвет Земских соборов состоялся при царе Борисе Годунове.

Собор выбирал Михаила Романова по традиции годуновских выборов, планировалось, что после Михаила Романова будут такие же выборы, и в этом смысле уже с Алексея Михайловича началась узурпация власти, поэтому он и не был популярен у староверов и Степана Разина.

По мере укрепления династии Романовых, значение соборов стало уменьшаться, а реформы Петра Первого вовсе упразднили Земские соборы, что стало символом становления абсолютизма — единоличного и безраздельного правления правящей династии. Примечательно, что падение статуса Земских соборов совпало с установление крепостного права на Руси и церковным расколом, связанным с церковными реформами Алексея Михайловича Романова и династическими преемниками. Закрепощение коснулось и церковной системы. И без того малопредставительные церковные соборы конца XVII века были совсем отменены Петром Первым и на их место пришла синодальная система, когда главой Церкви был объявлен государь, который назначал так называемый Священный Синод из наиболее доверенных ему архиереев, и управляемый светским чиновником, постепенно получившего полномочия министра — обер-прокурором.

Старообрядческая соборность

Однако, дух и практика народоправства, соборности и консервативной демократии не исчезли на Руси после трагических события второй половины XVII века. С самого начала церковного раскола вожди старообрядчества напоминали, что церковные и иные соборы не могут проходить без широкого участия представителей самых разных сословий и социальных групп.

Еще в 1654 году настоятель московского Казанского собора Иоанн Неронов писал государю о составе собора:

«Не единым бо архиереям подобает собратися, но и священноархимандритам, и священноигуменам, и протопопом, и священноиноком, иереом и диаконом, ведущим до конца Божественное Писание, такожде и в мире живущим и житеи добродетельное проходящим всякого чина людем, поискати же лепо, государь и в пустыни живущих иноков, искусных отец, науку имующих от Божественного Писания».

Профессор московской духовной академии Н. Каптерев так охарактеризовал позицию Неронова:

«Истинный собор, в противоположность состоящему из одних архиереев, должен состоять по взгляду Неронова, выражавшему понимание лучшей тогдашней Руси, из председателя — царя, из архиереев, из архимандритов, игуменов и иноков, из протопопов, священников и диаконов, из мирян ведущих добродетельную жизнь… Нельзя отказать этому взгляду на состав истинного собора ни в широте, ни в верности понимания идеи истинной церковной соборности».

Мнение протопопов Неронова, Аввакума и других подобных авторов XVII века в значительной степени предвосхитило дальнейшее развитие русского православия в его староверческой традиции. Степень влияния средних и низших клириков, иноков и мирян на церковное управление приблизилась к первохристианским временам. В двадцатые годы прошлого века известный богослов М. Бриллиантов подготовил к Всесоюзному съезду старообрядцев научную работу, посвященную участию мирян в жизни христианской церкви.

Известные начетчики рубежа XIX-XX веков М. Бриллиантов, Ф. Мельников, А. Варакин, И. Усов (впоследствии митрополит Иннокентий) и многие другие староверческие авторы поддерживали точку зрения о сохранении незыблемого баланса между служением мирян и служением клириков. Одно из главных положений этого — отсутствие у клириков каких-либо иных, дополнительных прав, кроме права данного при рукоположении — права священнодействовать. Такая твердая позиция позволила староверам избежать искушения принять распространившиеся в среде традиционалистских христианских церквей учений о стратификации церковного тела — учение о непогрешимости иерархии или первоиерарха и учение о делении церкви на учащую и учимую.

Говоря о последнем, М. Бриллиантов указывал:

«Мы не можем допустить такого мысли и понятия о народе церковном, религиозном, до какого дошли защитники папизма — о церкви учащей и церкви молчащей. Когда-то некий „Прудон“ изобразил угнетенное и придавленное состояние народа Церкви последователей Никона следующими словами: „Народ молиться и платит подати; народ платит подати и молится“. В нашей св. Церкви не может быть допущено такой мысли о народе, ибо народ в нашей Церкви Христовой, если и есть рабы, но рабы Христа, а не кого либо из смертных».

Надо отметить, что обычаи соборности сохранялись в старообрядчестве не только как заветы предков, а как решительно необходимое условие его выживания. Именно благодаря мирянам и была учреждена Белокриницкая иерархия.

На это прямо указывал чиновник по делам раскола П. И. Мельников (Печерский):

«Кроме Ястребова (о. Ивана Ястребова — прим. ред.), все рогожское духовенство, как не имевшее доселе ни от кого законной зависимости, никак не хотело согласиться на осуществление проекта Кочуева и предлагало остаться по-прежнему. Они сильно противились исканию архиерейства, не желая расстаться с независимостью и своевольством».

Финансировали поиски архиерея опять же представители старообрядческого купечества.

В XVIII-XIX веках сложилась парадоксальная ситуация. В российском государстве все более укреплялся абсолютизм и крепостничество, а в старообрядческих общинах все большее начало приобретали соборные, народоправческие начала. В то время, как декабристы мечтали, что когда-нибудь в России будет всеобщее избирательное право, в старообрядческом сообществе созывались соборы с участием мирян, включая женщин. В то время как самодурствующие помещики центральной России душили крестьянство непосильными оброками и барщиной, на ее окраинах жило практически свободно казачество со своими общинными порядками, включая знаменитый казачий круг.

Еще одним важнейшим историческим событием, в котором главную роль сыграли старообрядцы, стало дарование свободы вероисповедания в Российской империи и, в частности, распечатание алтарей Рогожского кладбища. В конце XIX — начале XX века именно миряне встали на защиту старообрядчества и вообще свободы совести, когда, по словам Ф. Е. Мельникова, «гонение на церковь повсюду начало свирепствовать, и в такой момент потеря времени, по выражению Петра Великого, смерти подобно есть».

От Государственной Думы до Учредительного собрания

Можно прямо сказать, что манифест Николая II «Об укреплении начал веротерпимости», совершивший духовное освобождение миллионов подданных российской империи, стал предвозвестником Высочайшего Манифеста, подписанного царем 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка» и целого ряд актов, развивающих положения Манифеста, а также манифест «Об учреждении Государственной Думы» 6 августа 1905 г.

Манифест 17 октября 1905 г. занимает особое место среди этих документов. В нем говорилось:

«Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей».

Это означало, что Государственная дума формируется как законодательный орган.

Первая Государственная дума была избрана 11 декабря 1905 года на основе избирательного закона. Выборы были многоступенчатыми, и в них принимали участие 25 миллионов человек, однако, голосовать не имели право рабочие, женщины, учащиеся, матросы и солдаты. Всего до революции прошли выборы в четыре Государственные Думы, однако только одна проработала свой полный срок, другие же политическим причинам были распущены.

В работе Государственной думы Российской империи приняли участие старообрядцы и выходцы из старообрядческой среды.

Так, значительную роль в работе Думы и развитии парламентаризма сыграл представитель известного старообрядческого рода Павел Павлович Рябушинский. Он вместе с братом В. П. Рябушинским вошел в центральный комитет партии «Союза 17 октября». Одновременно П. П. Рябушинский являлся одним из лидеров движения старообрядцев-поповцев: в феврале 1905 года он был избран в Комиссию для выяснения перед правительством нужд старообрядцев; в декабре по его инициативе в Москве было созвано Совещание старообрядцев. В январе 1906 года прошел Всероссийский съезд старообрядцев в Нижнем Новгороде, на котором П. П. Рябушинский был избран товарищем (заместителем) председателя съезда Д. В. Сироткина.

П. П. Рябушинский выступал за быстрый, но эволюционный путь развития страны, осуждал попытки вооруженного восстания. В старообрядческой «Народной газете» (выходила в январе-октябре 1906 г.) он призывал к социальному миру, выступил против недальновидной земельной политики П. А. Столыпина. В ответ на разгон 1-й Государственной думы, введение военно-полевых судов П. П. Рябушинский перешел в октябре 1906 года в Партию мирного обновления; с декабря 1906 по апрель 1907 года П. П. Рябушинский издавал газету «Утро», которая была закрыта властями за публикацию фельетона о Столыпине, а сам Рябушинский выслан из Москвы.

В конце 1907 г. и в 1909-17 гг. П. П. Рябушинский, при участии Коновалова, Четверикова, Третьякова, П. А. Бурышкина и других издавал газету «Утро России». На ее страницах он критиковал социальный паразитизм поместного дворянства и чиновной бюрократии.

Наибольшего влияния П. П. Рябушинский достиг во время Первой Мировой войны 1914-18 гг.: летом 1915 года он выступил инициатором создания военно-промышленных комитетов, возглавил Московский военно-промышленный комитет; тогда же П. П. Рябушинский сменил Г. А. Крестовникова на посту главы Московского биржевого комитета. В июле-августе 1915 г. он участвовал в формировании «Прогрессивного блока» в 4-й Государственной думе, выступал с требованием создания «правительства доверия» и «замены существующего режима правильным конституционным». Накануне Февральской революции 1917 года П. П. Рябушинский выступил инициатором создания Всероссийского торгово-промышленного союза. После Февральской революции он доказывал преждевременность социализма в России, настаивал на долговременной перспективе частнокапиталистической системы хозяйства. П. П. Рябушинский организовал при Всероссийском торгово-промышленном союзе специальный Политический отдел для ведения агитации в массах (с июня 1917 г. издавал журнал «Народоправство»), а также комитет «старообрядческих согласий», который призывал передать решение основных проблем государственного устройства на рассмотрение будущего Учредительного собрания.

Еще одним известным деятелем был выходец из старообрядческой среды, единоверец Александр Иванович Гучков. Он являлся лидером партии «Союз 17 октября», а с лета 1917 года председателем Либеральной республиканской партии России. Послужной список А. И. Гучкова более чем представителен: председатель III Государственной думы (1910-1911). Член Государственного совета; председатель Центрального военно-промышленного комитета (1915-1917). Военный и временно морской министр Временного Правительства (1917). Вместе с Василием Шульгиным 15 марта 1917 года принял в Пскове отречение Николая II от престола.

Активное участие приняли старообрядцы в созыве Учредительного собрания 1917 года. Для старообрядцев, в силу их истории, и в этот неспокойный период времени несомненной ценностью были демократические свободы — свобода мысли и слова, свобода совести. В 1917 году, после февральской революции, прошло несколько съездов представителей старообрядческих согласий (белокриницкого и поморского). Большая часть общественно активных старообрядцев выступала за поддержку Временного правительства и за активное участие в выборах в Учредительное собрание (подробно об участии старообрядцев в подготовке Учредительного собрания читайте в материале круглого стола «Конституционная реформа в Российской Федерации» — прим.)

Демонстрация в поддержку созыва Учредительного собрания

И хотя идея Учредительного собрания по вине большевиков осталась пока нереализованной, она оставляет большой задел на будущее, на перспективу развития российского парламентаризма в его традиционных, исторических формах.